Лиза во фритюре - Евгения Перова

Сосед Мишка – будучи человеком бла-ародным, как он сам себя рекомендовал – проспавшись к обеду, пришел к маме извиняться, и извинялся до тех пор, пока мама не дала ему на пол-литру. После этого он благодарил ее так долго, что… Нет, на другую пол-литру она ему уже не дала.

– Да, Агапова! – сказали все.

– Ну, агапова! Дверь не закрыла! Что у тебя в голове!

– Одна сгущенка! – добавил Серый.

И все опять согласились.

Пока мамочка чихвостила папочку, этажом выше всем миром отхаживали Вадюку. Петрович считал, что лучше всего поможет водочка, Вадику казалось, что не помешала бы валерьянка, но поскольку валерьянки не было, а водка давно кончилась, допитая самим же Петровичем, Крошка Ню принесла стакан холодной воды, отдала халат Петровичу, вытерла полотенцем майонез с лица и с облегчением закурила. Вадик и Крошка Ню, перебивая друг друга, рассказывали о своих приключениях, Петрович хохотал, а Алёна порхала вокруг, всплескивая ручками и звеня хрусталем, да так интенсивно, что хотелось достать мухобойку. Лиза сидела молча, и глаза у нее были как два блюдца: где же пакет с переводом?

– А где же пакет с переводом? – вклинилась она наконец.

– Да, действительно, где? – спросила Крошка Ню.

– Его там не было!

– То есть как не было?! – закричали все хором.

– Ну не было, и все! Я не нашел! Я искал – но его не было.

– Это конец! – мрачно произнесла Лизавета.

Собственное будущее представлялось ей в очень мрачном свете: ей мерещились неведомые крутые заказчики, сверкающие золотыми цепями и зубами, которым позарез нужна эта проклятая фритюрница; а вспоминать про Катерину просто было страшно…

– Слушайте, у кого-нибудь еще есть сигареты? Мои кончились.

– Серый, дай Ню сигаретку! Я видела, у тебя есть.

– Вот зараза! – подумал Серый, но сигарету выдал

– Давай, рассказывай! Что там дальше-то было?

Вадик почувствовал, что хочет домой. Очень хочет домой! Кто его знает, какие еще безумные планы зародятся в голове у Нины Юрьевны! Он затравленно посмотрел по сторонам и наткнулся на понимающий взгляд Алёны.

– Простите, – сказала она. – Но уже очень поздно. Может быть, Вадик проводит меня?

– Провожу! Я провожу!

Вадюка не знал, где живет Алёна, но готов был провожать ее хоть в Электроугли или Балашиху. К счастью, в Балашиху идти не пришлось: Алена жила всего в трех кварталах. Поскольку было уже очень далеко за полночь, и метро не работало, она благородно пригласила Вадика переночевать. Не подумайте чего плохого: Алёна была девушка приличная, и к тому же в двухкомнатной квартире жила не одна, а с мамой, братом-подростком и кошкой. Вадик переночевать согласился, но с некоторой опаской. Во-первых, он всегда слегка опасался покушений на свою добродетель со стороны прекрасного пола, так как был несколько неуверен…

– В собственной добродетели! – подсказал Алюсик.

…во-вторых, за те пятнадцать-двадцать минут, что они шли до Алёниного дома, она успела так наехать ему на уши своей Санта-Барбарой, что он стал сомневаться, а так ли сильно он на самом деле сражен ее неземной красотой, как ему показалось с первого взгляда! Вадюку устроили на раскладушке в маленькой комнате вместе с братом. Кошка, необычайно заинтересовавшаяся появлением в ее квартире нового лица, со второй попытки проникла в комнату, прыгнула на раскладушку, села Вадюке на ноги и стала его разглядывать желтыми глазами. Под упорным взглядом кошки Вадик никак не мог заснуть.

– Простите, вы не уберете кошку куда-нибудь в другое место? – прошептал Вадик.

– Чем она тебе мешает? – спросил брат, крайне раздраженный тем, что эта идиотка Ленка притащила посреди ночи какого-то дебила, который теперь не дает спать добрым людям!

– Она на меня смотрит!

– Ну и что?!

– Я ее боюсь!

– Ну, блин! – сказал брат, встал, схватил кошку за шкирку и бесцеремонно вышвырнул ее на кухню, предусмотрительно подперев дверь стулом. На стул он положил все тяжелое, что смог найти в 3 часа ночи на кухне: пару сковородок и старинный чугунный утюг. Он-то уж знал собственную кошку! Кошка, возмущенная подобным обращением до крайности, сначала высказала все, что она думает о всяких незваных гостях:

– Поду-у-у-маешь, уж и взглянуть на него нельз-я-я-а!

А потом все, что она думает о собственных хозяевах:

– Разве это хозяева-а-а! Это звери-и! Вышвырнули на кухню-у-у-у! Ну, я-а ва-а-а-м покажу-у-у-у!

И показала. Всю оставшуюся ночь она терпеливо и настойчиво пыталась выбраться из кухни, поддевая лапой дверь. Дверь грохотала, стекла в окне дребезжали, стул стучал ножками, сковородки громыхали об утюг. Алёнина семья, привычная к кошкиным забавам, спокойно спала – в отличие от Вадика. За три квартала от кошки, решив, что утро вечера мудренее, спали Петрович, Крошка Ню и Лиза. Сны снились всем самые разнообразные:

Лиза металась по кровати, спасаясь от заказчиков, которые гонялись за ней на фритюрнице, поощряемые Катериной.

Крошка Ню выступала на сцене театра Кабуки, Петрович ей аплодировал, зевая.

Алёне снилось свадебное платье, похожее на торт со взбитыми сливками.

Ее маме – новая стиральная машина.

Ее брату – сложный запутанный сон, в котором он дошел до 9-го уровня, сохранив все 14 жизней.

Наконец заснувшему Вадику мерещилось, что он Муций Сцевола, и Вадик стонал, мешая Алёниному брату перейти на 10-й уровень.

Кошка и во сне лелеяла планы кровавой мести.

Папочке не снилось ничего.

Не спала только мамочка. Она задумчиво бродила по квартире и что-то подсчитывала на калькуляторе.

– А куда же перевод-то девался?

– Ты слушай!

Глава 4. Кругооборот баксов в природе

– И теперь, – обратилась старшая дама к младшей, – я должна вам шиллинг.

– Ну что вы, милочка, как это может быть?! – ответила другая, —

Ведь я с самого начала была должна вам шесть пенсов.

Джером К. Джером «Человек, который хотел руководить»

Проснувшись не рано утром, Лиза решительно объявила, что, поскольку жизнь все равно кончена, и терять ей больше нечего, то она сама пойдет в эту проклятую квартиру.

– А что ты будешь говорить? – волновалась Крошка Ню.

– Не знаю. Что скажется.

Спустившись на четвертый этаж, Лиза подошла к двери и обомлела. Как ей отчетливо помнилось, дверь была обычная: деревянная, обитая коричневым кожезаменителем. Но это вчера! Сегодня это была мощная стальная дверь! Лиза решила, что она перепутала этаж и поднялась опять наверх. Спустилась еще раз вниз: нет, квартира та же самая, а дверь – другая, стальная! Она поковыряла дверь пальцем – сталь, как не ковыряй. Лиза почувствовала, что тихо сходит с ума.

Последний раз в таком обалдении она пребывала где-то года два назад, когда только пришла работать в Музей и не знала еще всех особенностей внутреннего режима. Она как обычно прошла через внутренний двор, свернула направо и увидела крепкую кирпичную стену на том самом месте, где еще в пятницу никакой стены не было! И если бы ее не спас случайно пришедший рабочий, который забыл в пятницу у стены рукавицы, она, наверное, так навсегда и осталась бы во внутреннем дворе, так как ту дверь, через которую она вошла во внутренний двор уже начали забивать досками!

Лиза стояла, совершенно не понимая, что же ей делать, как вдруг! Дверь! Открылась!

– Ой! Страшно! – Мелкие затряслись и сбились в кучку. – Рассказывай скорей, а то страшно очень!

И! Из! Нее! Показалась! Сама! Мамочка! Во всем своем великолепии! 150 кг мамочкиного веса были упакованы в черные блестящие штаны в обтяжку и красную распашонку. Довершали наряд кроссовки 45 размера и соломенная шляпка с цветком подсолнуха. Прижимая к мощной груди объемистую сумку, мамочка вытаращилась на Лизу. Лиза вытаращилась на нее.

– А-а-а! – сказала Лиза.

– Да-да? – откликнулась мамочка.

– Я… э-э-э…

– Ну-ну?

– Вчера… перевод… папка… пакет… – неразборчиво забормотала Лизавета.

Услышав слово «перевод», мамочка оживилась, шагнула вперед, захлопнула за собой дверь и, тесня Лизу мягкой грудью вниз по лестнице, заворковала:

– Деточка! Так это вы? Так это вы! Так это ваш такой замечательный перевод? И так быстро! Спасибо вам огромное! Вы нас так выручили! Так выручили! Деточка? Вы подождете немножко с деньгами, да? У нас тут такие обстоятельства, такие обстоятельства! Понимаете, деточка, нам пришлось срочно поставить железную дверь. И мы истратили все деньги, ну, буквально, все! У нас просто нет ни цента, ну ни цента! Заходите, деточка, в начале следующей недели – в понедельник, в среду, а еще лучше – позвоните так в четверг или пятницу, в крайнем случае, в субботу мы вам все отдадим! Хорошо, деточка? Ну вот, и прекрасно!